Дан шел за спиной Чаргоса и обдумывал простые и обидные для самого себя вещи. О том, что на его теле шрамов пока что вовсе нет. О том, что не он, Дан, специально побежал последним, чтобы взять на себя прицел кьердских лучников, а Чаргос. И Райба это видела. О том, что он, Дан, с такой скоростью припустил от обрыва, что даже Райбу обогнал на две дюжины шагов. И Райба это видела, само собой. Скольких теперь врагов придется зарубить, сколько получить шрамов, сколько раз плюнуть в лицо собственной трусости, чтобы девчонка забыла эту торчащую из спины валли стрелу и то, как он умеет терпеть боль? Она, может быть, и забудет, может быть, даже и простит это Дану, а вот он сам себе — нет. Не забудет и не простит никогда!

— Посмотрите, какая красота! — обернулся Чаргос, и Дан начал недоуменно вертеть головой.

Чего же тут красивого?! Серые стены каньона, гремящие потоки воды, щетки тростника на песчаных языках, рассекающих своенравный Инг на рукава. Раскидистые эрны на обрыве противоположного берега.

— Куда мы идем? — спросил Дан. — К утонскому мосту?

— Дался тебе этот мост, — усмехнулся Чаргос. — Там мы точно не пройдем. Серые выстроили на своей стороне моста бастионы. Обозначили границу собственного королевства. Есть и другой путь, парень.

— Разве они не имели права выстроить бастионы у утонского моста? — спросил Дан. — Ведь эта земля никому не принадлежала!

— Могли, — кивнул Чаргос. — Я тебе больше скажу, если бы они этим ограничились, если бы навесили новые створки на ворота Маонд, даже если бы вышибли Дагра из Урд-Ана, пламя не опаляло бы небо над Ари-Гардом, а короли Салмии не собирали бы самое большое войско в своей истории. Но все ведь случилось вовсе не так! Лиги элбанов в Индаине, на равнине Уйкеас, в Эйд-Мере убиты. Еще большее их количество выкрадено и продано кьердами в провинциях Салмии. У королей салмов есть все основания, чтобы снести бастионы и ступить на землю Дары. Если они этого не сделают, они потеряют все.

— А если сделают? — спросила Райба.

— Мы уже это обсуждали, — Чаргос остановился у широкой отмели, — но я повторюсь. Если они это сделают, они тоже могут все потерять. Вот только надежду в последнюю очередь. Здесь переправляемся.

— Здесь? — озадаченно протянул Дан, осматривая гремящий поток. — Я плавать не умею!

— Здесь единственное место, где плыть не придется.

Валли поставил на песок корзинку с горлинками, сбросил мешок:

— Вот веревка. Связываемся друг с другом. Вязать крепко! Знаешь охотничий узел, Дан? А сдвоенный?… Вот именно сдвоенным охотничьим узлом, предварительно обернув веревку вокруг пояса. Через дюжину локтей! Я первый, за мной Райба, последним ты. И чтобы веревка все время была натянута! Корзинки с горлинками давайте все мне. Дан, возьми мой мешок. Да не бойся ты, глубина на перекате по колено, просто поток сильный, трудно устоять на ногах.

— Я не боюсь, — стиснул зубы от обиды Дан.

— Не сомневаюсь, — строго кивнул Чаргос и шагнул в воду.

Ледяная вода мгновенно намочила одежду, наполнила сапоги, подобралась чуть не до пояса, но пороги были еще впереди. Друзья пересекли один песчаный язык, другой. Чаргос подобрал почерневшую от воды корягу, переломил ее пополам, одну часть бросил Дану, вторую Райбе.

— Опираться только справа! Чтобы палка была ниже вас по течению! — повысил голос, стараясь перекричать поток.

Инг словно взбесился. Сначала Дану казалось, что вода просто плавно летит мимо него, вспыхивая фонтанчиками на валунах, затем увидел катящийся по стремнине камень и похолодел. Вот в воду ступил Чаргос и, широко расставляя ноги, медленно двинулся поперек течения. За ним, выждав, когда веревка поднимется над водой, шагнула в поток Райба. Она едва не упала, но налегла на палку и так и пошла, медленно переставляя ноги, опираясь всем телом на неудобный посох. Дан вошел в воду последним. Вода обожгла холодом, но главное было не это. Упругие струи безжалостно и непрерывно давили, били по ногам! Мальчишка взмахнул руками, но устоял и двинулся вперед так же медленно, как и Райба. Шаг, второй, третий… Первая дюжина, вторая. Райба впереди сдавленно вскрикнула. Вода достигла ее пояса, ударила, сбила с ног. Чаргос обернулся, побледнел и замер.

— В промоину попала! — закричал что было сил. — Держись, парень! Забирай вверх по течению!

Веревка натянулась, в бурунах показались расширенные глаза Райбы, но Дан уже двигался навстречу бурунам. Согнулся, перенес палку вперед, почти оседлал ее и пошел, пошел, пошел, с трудом переставляя ноги и боясь только одного: собьет, протащит по камням, а резануть веревку он не успеет и утянет за собой в стремнину и Райбу, и Чаргоса.

— Ну ты горазд, брат, бродить по горным рекам, — раздался в ушах голос Чаргоса.

Дан выпрямился и тут только понял, что стоит уже на противоположном берегу, рядом сидит Райба и окоченевшими пальцами пытается распустить секретный двойной охотничий узел.

— Смотри! — довольно произнес валли, оборачиваясь к деррскому берегу. — Смотри и запоминай, немногие видели это чудо со дна каньона.

С отвесной стены вниз падал поток воды. Он разбивался о неровности скалы, рассыпался радужными брызгами, добавлял свой голос в рев неукротимого Инга. Впрочем, разве все еще неукротимого?

— Помнишь ручей, что начинается в Змеином источнике? — спросил Чаргос.

— Конечно, — кивнул Дан. — Я набирал в нем воду.

— Он впадает в некогда прекрасное озеро, которое теперь зовут Гнилой топью, — объяснил валли. — Так же как и вармы других ручьев. А наружу из топи вытекает только одна речушка. Вот ее ты и видишь… Идемте. Рано сушиться — перейдем речку, разведем костер, а ночью полезем наверх.

— Ночью? — удивился Дан. — На такую кручу? Мы переломаем себе шеи, руки и ноги!

— Не переломаете, за это я ручаюсь, — твердо сказал Чаргос. — Не надоел я уже вам своими секретами? Когда долго живешь, они накапливаются против твоей воли. Повторяю: только ночью, причем костер останется гореть.

— Так кьерды… — начал говорить Дан.

— Не оборачивайся, — предупредил Чаргос. — Они следят за нами с того самого момента, как мы спустились в каньон. Пусть думают, что мы их не видим.

Перейти через речушку, бегущую от водопада, не составило труда. Сухого валежника под деррским берегом оказалось предостаточно. Вскоре костер запылал, и каньон без остатка поглотил маленькое облачко аромата душистого ктара. Даже измученные горлинки, получив по порции семян, радостно защебетали в корзинках. Райба сбросила одежду, оставшись в нижней рубашке до колен, и Дану стоило немалых усилий, чтобы не смотреть на нее не отрываясь. Уже в сумерках, когда костер почти прогорел, Чаргос соорудил из тростника три чучела, накрыл их одеялами, а затем вновь бросил на угли добрую порцию дров.

— До утра будет пылать! — уверил он друзей, скрывшихся в тени обрыва. — Трое путников мирно спят. И утром мирно спят. И в полдень все еще мирно спят. Не знаю, когда кьерды распознают хитрость, но мы уже будем далеко.

— Одеяла жалко, — вздохнула Райба.

— Не самая дорогая плата за достижение цели. — Чаргос весело махнул рукой. — Лошадей было жальче.

— И как же мы полезем наверх? — поднял голову Дан. — Иногда задача кажется трудной: так вот эта мне кажется вовсе не разрешимой.

— К счастью, об этом уже давно задумались древние золотоискатели, — улыбнулся в темноте Чаргос. — А помогли им плежские банги, от которых, кроме твоей удивительной кольчуги, Райба, почти ничего не осталось. Но кое-что все-таки есть. Идемте.

Валли поправил на плечах корзинку с горлинками и двинулся к обрыву. Если бы не шум воды, треск кустов под его ногами был бы слышен за многие ли. Затем последовали заросли колючки, каменные осыпи. Дан уже окончательно уверился, что им придется карабкаться по скалам, когда Чаргос остановился, раздвинул последние заросли и буквально растворился.

— Чаргос! — недоуменно позвала Райба.

— Не медлите, — послышался глухой голос. — За речным можжевельником дыра. Лезьте в нее.