На мишени даже не смотрел особо. Попадал в них, и ладно. Оружие-то незнакомое. Тогда на опушке мне просто повезло. Могло быть и хуже. Вахмурку, к примеру, мог пулей задеть. Тренинг нужен.
Отпустило вроде напряжение. Все же первый раз такими проблемными солдатами командую, что с ними постоянно озираться требуется — а не вздрючат ли меня самого за них. Как говорится, оглянись вокруг себя…
И вот тут устав — это наше все.
Вернувшись на рабочее место, я поставил на стол перед ефрейтором блеснувший латунью трофейный патрон.
— Можешь такие достать?
— Сколько вам их нужно? — повертел мой снабженец патрон в пальцах.
— Хотя бы сотню для начала. Тренироваться мне нужно, чтобы револьвер стал продолжением руки. Но для такого умения сотни патронов сжечь очень даже мало, но хоть что-то…
— Попробуем. — Он вынул потрепанную записную книжку из кармана.
— Кто там у нас на трофейном складе?.. — листал он захватанные страницы. — Есть такой. Отпустите меня до ужина?
— Беги. На ужин не опаздывай.
А сам пошел мягонько подгонять своих мажоров, пугая их работой до утра, если вовремя мне все не сдадут. Нашел я у них мягкое вымя, дергая за которое получаешь питательное молоко работоспособности. Комфорт они любят, буржуи. И вкусно пожрать домашнего.
15
Артиллерийский полигон располагался в двадцати километрах к западу от города. Старый полигон, давно оборудованный не только уставными позициями, но и деревянными павильонами для отдыха и работы офицеров.
В одном из таких павильонов, пока вся толпа генералов и офицеров осматривает на позициях трофейные орудия, мы сейчас развешиваем наше коллективное творчество на веревочках, привязанных к заранее прибитым к чертежам рейкам. Расставляем лавки и украшаем трибуну оратора указкой и графином с водой.
В соседнем павильоне заранее расставляют столы для банкета «придурки» из штабной столовой. Получится не получится у Вахмурки начальство поразить, а на природу большие господа уже выехали… Разве что специалиста по шашлыкам не хватает для полной картины сходства с Российской армией. Не едят в этом королевстве шашлыки, вместо них заранее приготовлены тушеные свиные рульки и ножки. Их останется только разогреть.
Пушки на позициях имели архаический вид. Достаточно сказать, что на них не было никаких амортизаторов и накатников, но зато с тылу у каждой построен из хороших досок вогнутый крутой и высокий пандус, который под действием силы тяжести откатившийся на него хобот станины возвращал обратно на позицию автоматически.
— Короля сегодня, к нашему великому сожалению, не будет. Так что начинаем, — заявил председательствующий на этом сборище генерал артиллерии.
И началось. Бах… бах… бах… бах… по ушам. Хлопки в небе белыми облачками. Вот визга шрапнели из-за дальности мишени слышно не было. И так около часа. Согласно принятому в Восточном царстве регламенту артподготовки пехотного наступления.
Орудийная прислуга носилась как наскипидаренная, выдавая максимально возможную скорострельность орудий. Пустые ящики от снарядов только отлетали с орудийных двориков на боковые брустверы, откуда их полигонные помогальники утаскивали в неизвестном мне направлении. А на позиции притаскивали в восемь рук новые ящики. И все бегом с соблюдением самых жестких нормативов.
Командир батареи — крепенький майор, не выпускающий из рук бинокль, периодически давал указания о переносе огня вглубь цели или перемещения его по фронту.
Наконец установилась тишина, осязаемая такая, хоть ножом ее режь. И вся инспектирующая стая полковников во главе с тремя генералами через полигонную грязь поперлась пешкодралом смотреть результат обстрела.
И мы за ними по знаку Вахрумки.
Я лишь поблагодарил небо, что по недостатку времени так и не обиходил новые хромовые сапоги и ходил еще в своих старых — юфтевых. Застарелая жидкая грязь на полигоне временами стояла выше щиколотки.
Обстреливаемая позиция с полевым инженерным обеспечением была поделена на три равные части.
Новации Вахрумки.
Обычные имперские полевые окопы.
И надземные люнеты и флеши, применение которых кто-то по ретроградности отстаивал, как я краем уха слышал.
Укрепления ниже уровня земли все созданы в две «нитки».
Кто-то шибко умный понаставил в позициях обычные магазинные голые манекены из папье-маше. Для наглядности.
В люнетах и флешах шрапнель выкосила девяносто процентов личного состава манекенов.
В уставных окопах почти половину.
В окопах Вахрумки с козырьками, перекрытиями, блиндажами и ДЗОТами — меньше четверти, и только из тех, кого поставили на открытое место. Все пулеметы на его позиции сохранили свою условную работоспособность.
Пехотный генерал с побагровевшим лицом мрачно ходил по позициям, приказывая адъютантам перевернуть ему то один, то другой манекен. И все больше мрачнел. Потом подошел к генерал-адъютанту Штуру и громко заявил, так чтобы все остальные слышали:
— Тот, кто это все придумал, заслужил «Имперский крест», ибо это заслуга перед всей империей. Готовьте представление императору, я его подпишу. Это просто феноменально по своей незамысловатости, а сколько солдатских жизней сохраняет. А вы что думаете?
— Я согласен с вами, — поддержал пехотного и артиллерийский генерал. — Шрапнель перестала быть панацеей от всех бед на поле боя. Теперь нужны другие снаряды для прорыва пехотных укреплений. То ли дело в прошлую войну с республикой… — мечтательно закатил он глаза под кустистые брови. — Те в красных штанах и голубых мундирах прут на нас как на параде, плотными колоннами, а мы их сверху шрапнелью посыпаем… Как траву косой. Кончилось золотое время артиллерии. Пишите, Штур, представление. Я его тоже подпишу, кто бы этот гений ни был.
Довольный Штур только руки поднял, как бы сдаваясь перед авторитетом двух полных имперских генералов.
— Представление непременно будет уже завтра, господа. Вы его увезете с собой к императору. А сейчас я всех прошу вернуться в павильон, где автор этих новых полевых укреплений прочитает нам свой доклад. Надеюсь, что он будет краткий, и на обед мы не опоздаем, — и при этом Штур выразительно посмотрел на майора Вахрумку. — А после обеда для вас приготовлен сюрприз. Какой — сейчас не скажу, сами увидите.
Доклад прошел на ура. Вахрумка уложился в двадцать минут и сорвал генеральские аплодисменты, а также заключительные уверения какого-то инженер-полковника (как подсказали — из штаба Западного фронта), что теперь война с Республикой, временно перешедшая в позиционную фазу, получит новое дыхание.
— Ибо сохранение личного состава в траншеях — это сохранение рабочих в тылу, которых бы призвали из-за больших потерь. Следовательно, произойдет повышение нашего экономического и военного потенциала. Ибо нынешние войны, как бы нам от этого ни становилось грустно, выигрывают не столько солдаты, сколько заводы и транспорт. Даже самый стойкий солдат с самым совершенным пулеметом не выиграет битву, если ему вовремя не подвезут патроны, — закончил он свою речь.
Наглядные пособия, изготовленные в моем бюро, пришлись очень даже в кассу. И мысленно я себе поставил плюсик по службе. По крайней мере, выдержал экзамен на руководителя структурного подразделения. До этого я служил в штабе как бы в аванс.
Потом для высоких чинов был банкет в павильоне, а нас покормили на полигонной кухне, чем мои мажоры были весьма недовольны. Пришлось им напомнить, что солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы. А для банкетного стола с генералами они все, несмотря на высокопоставленную родню, еще рылом не вышли, то есть чинами.
— Так что служите и обрящете, — закончил я свое нравоучение. — И учтите, вам еще павильон, где доклад делался, от грязи отмывать, что полковники сапогами натащили.
О-о-о! Такого охудения в глазах человеков я давно не видел. Даже если на это выделят полигонных помогальников, то я откажусь — пусть мажоры грязной тряпкой елозят… в габардине. Им полезно.