– Как это случилось? – спросил я унтера, с трудом заставив себя отцепиться от ее теплой еще ладони.
Унтер так и стоял у двери с ремнем на шее.
– Мы этаж чистили… – ответил он, – эту дверь открыли, а этот, – пнул он сапогом труп кирасира, – за револьвер схватился и ну палить в нас… Ну, как положено по инструкции, я и кинул гранату. Ну и… женщину мы через дверь не видели.
– Не вижу я твоей вины, – торопливо сказал я ему, а то он снова начнет себя душить своим же ремнем. – Уберите отсюда это стерво, – кивнул я на труп кирасира. – И оставьте меня тут одного ненадолго.
Да пошло оно все верхним концом вниз. Войны, тайные общества, империи, дворцовые интриги… Я горевать буду.
Взяли мы этот замок Ройн просто на шарап. Даже бронетехника оказалась лишней. Достаточно было нашим передовым драгунам помахать перед носом кирасирского портупей-юнкера – старшего караульного в воротах – пакетом, опечатанным пятью печатями столичной контрразведки, и властным голосом приказать позвать «главного», и ворота отчего-то вдруг оказались в наших руках, как и прибежавший разбираться с гостями «главный».
Кирасиры отчего-то моментом оказались обезоруженными, связанными и складированными в караулке штабелем.
Дальше все пошло как на полигоне. Четко. Слаженно. И практически без потерь.
Мне просто не повезло, что баронессу допрашивал такой борзый баннерет. Ну и свою роль сыграла инструкция по зачисткам зданий и сооружений. Сам ее такую писал, чтобы в рядах штурмовиков было меньше потерь.
Замок Ройн в плане был почти правильным пятиугольником. Каждое прясло стены длиной примерно семьдесят метров и высотой восемь. Стены монументальные. На углах толстые круглые башни. Даже проездная башня располагалась в одном из углов крепости, но была двойной. Снаружи стен никаких призамковых поселений. Внутри квадратный донжон с площадкой на крыше и голубятней, три жилых двухэтажных корпуса с маленькими окошечками, образующих внутренний дворик, и различные службы – конюшня, сеновал, кладовые, пекарня, каретный сарай… эти во внешнем дворе вдоль стен. Все строения капитальные, из дикого камня под позеленевшей медной кровлей. Лишь крыши башен и крытая галерея по стенам из дерева.
Все решал первый бросок и прорыв, иначе забаррикадировавшихся в таких капитальных домах мятежников будет практически не выкурить даже с артиллерией.
На наше счастье, нас тут не ждали и службу войск, как то из устава следует, не несли. Да и сопротивления практически не оказали. Кокарда рецких штурмовиков производила просто магическое впечатление, вводя противника в ступор.
Женщин тут содержали хоть и в тюремном режиме, но относительно комфортабельном. Многим даже служанок оставили.
В первом же корпусе обнаружилась длинная комната – возможно, бывшая трапезная, плотно заставленная стеллажами с папками и укладками.
Пожилого канцеляриста в гражданском мундире, который этим архивом заведовал, «волкодав Моласа», заскочив сюда, сразу заколол штыком, чем вызвал у меня крайнее раздражение. Я уже понимал, что такие вот «муравьи» в основании бюрократической пирамиды знают намного больше своих «благородных» начальников. А теперь сиди, сам разбирайся, где что тут лежит.
Вошел Молас и сразу отправил своего накосячившего подчиненного дальше с наказом «брать только живьем», а мне приказал:
– Савва, разберись тут с бумагами в первом приближении.
– А?..
– Найдем твою милую и без тебя. А то ты в запале можешь и сам дел натворить, и погибнуть по глупости, – припечатал генерал. – Помни о главном.
– «Жила бы страна родная, и нету других забот», – хмыкнул я.
– Вот именно, – серьезно ответил Молас.
Оставил он мне Ягра в помощь и поставил снаружи у дверей пост из своих ребят. Предварительно они вынесли наружу труп канцеляриста, чтобы не отвлекал.
Как я и ожидал, большинство бумаг было дарственными и купчими. С ландкартами, кадастровыми планами и описаниями городской и сельской недвижимости. Толстыми сметами оценщиков. Даже представить себе трудно, с каким широким размахом готовился этот рейдерский захват феодальной собственности в центральных районах империи. Вот деловые люди… пока мы гвардию в фарш перемолачивали, они бумажки собирали на дома и поместья…
Показалось даже, что создателей этой преступной схемы устраивал любой исход гвардейского мятежа.
Впервые я четко осознал, что, возможно, к взрыву в охотничьем замке сама гвардия никакого отношения и не имеет. Что Тортфорты тут такой же памперс для основных игроков, как и я для императора. Даже закралась в голову шальная мысль, что расстрел мною мятежных Тортфортов также был просчитан заранее неведомыми кукловодами. И на этом умозаключении я успокоился – никто не будет здесь этих женщин убивать. И отбирать всё до нитки тоже никто не будет. Не черные это риелторы средней полосы России в стачке с участковым тут орудуют, а аристократия, повязанная еще некоторыми условностями. Вынимая у вас кошелек, они будут предельно вежливо вас титуловать, как положено, и даже оставят мелочь на дорогу домой.
А потом в архив ввалился этот унтер с повинной…
Вот и все. Конец лав-стори.
Забавно, но в подвале донжона, в старинной темнице, обнаружили генерал-адъютанта покойного императора Отония. Как его там… Вейхфорта. Тут даже у Моласа, которого сложно чем-либо удивить, глаза на лоб полезли.
Молас с удивлением смотрел на человека, чье место в дворцовой иерархии он уже занял, потом спросил, каким образом его сиятельство оказался в столь атмосферном узилище. Да еще в одиночестве.
– Привезли. Заперли. Ничего не сказали. Последний день даже не кормили. Третьи сутки я уже тут, – ответил узник. – Вы мой спаситель, генерал.
– То есть вы хотите сказать, ваше сиятельство, что ничего не знаете? – Молас был само радушие.
– Нет. Не знаю. Но догадываюсь.
Ключа от решетки так и не нашли. Принесли ножовки, и два «волкодава» быстро выпилили пару толстых прутьев из решетки, отделяющей камеру от коридора. Железо было старое, сыродутное и с визгом быстро поддавалось мелким зубьям закаленного полотна.
– Вы свободны, ваше сиятельство. – Молас сделал рукой приглашающий жест. – Ах да… Вас же не кормили сегодня еще. Не разделите ли со мной ранний ужин?
– С удовольствием, – расшаркался бывший узник. Мундир на нем, впрочем, выглядел вполне презентабельно.
Взаимные расшаркивания закончились, и оба императорских генерал-адъютанта – бывший и нынешний – стали подниматься по старой каменной лестнице, стремясь попасть под лучи вечернего солнышка.
За ними собрались и «волкодавы».
– Капитан, останьтесь, – попросил я офицера из ведомства второго квартирмейстера генштаба, который, собственно, и нашел тут Вейхфорта.
– На предмет?
– Проверить одну гипотезу. Но для этого мне нужен независимый свидетель.
– Ефрейтор, ко мне, – крикнул офицер в лестничный пролет.
– Зачем нам еще и ваш ефрейтор? – спросил я.
– Независимых свидетелей должно быть два. Да и протокол кто-то же должен составлять, – просветили меня.
Когда ефрейтор разведки ссыпался в подвал, я приказал Ягру, который с автоматом не отходил от меня ни на шаг:
– Ищи в камере ключ от этого замка, – похлопал я по железным прутьям опустевшей камеры.
– Почему вы так решили, господин командор? – спросил меня капитан.
– А вы воздух понюхайте, – предложил я.
– Затхло, как и в любом старом помещении, которое долго не проветривали. Но ничего особенного, – ответил он мне после того, как изобразил из себя легавую собаку с верхним чутьем.
– Ничего особенного и быть не должно. А вот естественных запахов нет. Ефрейтор, откройте крышку параши.
Тот подчинился и ответил.
– Чистая, господин командор. Даже вымытая.
Я поднял палец вверх и заявил авторитетно:
– А генерал утверждает, что просидел тут трое суток. Какал, наверное, бабочками.
Через полчаса поисков ключ нашелся, под этой самой тяжелой дубовой парашей. В месте, где его бы никто и не подумал искать. А если бы и подумал, то побрезговал бы, с точки зрения императорского генерал-адъютанта.