— Спасибо Теше, — сказала Арма. — Если бы не ее удар копьем, мой бы удар мечом не состоялся.

Она капнула на ладонь воды из фляжки, посмотрела на мугайку. Та сидела без слез и задумчиво гладила голову Шипа.

— Меч Вериджи я возьму себе, — вдруг подала голос Илалиджа. — А то от этих стрел толку маловато. А вот копье пусть возьмет Теша. Ей бы, конечно, покороче надо на пару ладоней, ну да ничего. И так ловка, справится. Копье легкое. К тому же должок за мной.

— Никогда не расплатишься, — прошелестела Теша.

— И не собиралась платить, — рассмеялась Илалиджа. — Просто из одного котла едим, должно же у тебя быть хоть что-то, чтобы воткнуть в мой пепел. На память.

— Десять на десятерых, — вдруг подал голос Шип.

— Ты о чем, малыш? — не понял Тару.

— Если этих ваших сиунов десять, то и нас десять, — начал загибать пальцы мальчишка. — Кай, Арма, Теша, Илалиджа, Усанува, Течима, Шалигай, Тару, Эша и Шипантахи. Десять же получается? Я умею считать!

— Отправляемся, — поднялся, вытерпев прикосновение пальцев Армы, Кай. — Идем по следам Сарлаты. Пока солнце над головой.

— Удивительно, кстати, — заметил Эша. — Там оно было над головой, над бездной ветров его вовсе не было, а теперь оно опять над головой. К вечеру клонится, правда. Вряд ли успеем до темноты пройти более десятка лиг.

— Чем дальше уберемся отсюда, — Кай оглянулся, — тем лучше.

— Однако дороги нет дальше, — заметил Тару.

— Следы есть, — ответил Кай и уже привычно отщелкнул крышку бронзовых часов. — И направление на юг. Анда где-то там.

— Любишь точность? — поднялась, прищурилась Илалиджа.

— Нет, — спрятал часы зеленоглазый. — Это память о моем приемном отце. Мастер повторил те же часы, что были у моего отца. Их, к сожалению, раздавил его убийца.

— И что с ним стало? — подняла брови пустотница.

— Умер… — ответил Кай. — От мучений.

— Далугаеш его имя, — проговорила Арма. — Не волнуйся, Илалиджа, он не был пустотником. Обычный мерзавец и убийца. Но истязали его вольные. Кай только победил его в схватке.

— Эй! Зеленоглазый! — рассмеялась Илалиджа. — Я вижу, летописец у тебя уже есть? Охранник в ее же лице тоже имеется. Пора проверять девчонку и в прочих надобностях!

— Сама разберусь! — прошипела Арма.

Шипа посадил на плечи Течима, высказав перед этим надежду, что покровительство маленькому рыжему не станет плохой приметой. Тем более что тати в компании осталось всего двое, пусть даже из пятерых погибших их менее половины. Последнее вынудило Тару съязвить, что для справедливости дальше нужно рисковать только человеческими жизнями, так как пустотники долю смертей в отряде выбрали на несколько дней вперед. Течима не удостоил старика ответом и гордо зашагал чуть в отдалении, тем более что никакой тропы под ногами не случилось, исключая едва различимые следы двух всадников.

— Девять нас, — словно продолжал сам с собой разговор Тару, вышагивая рядом с Армой, что держалась за зеленоглазым. — Из лучников — я, Теша, Илалиджа, Течима, Усанува, Шалигай. Хотя по-настоящему только Илалиджа да Шалигай весьма метки. Я, Течима, Усанува, Теша — это для ближнего боя. А ты, девка, со своей складной пукалкой, так и для очень ближнего. А вот если врукопашную — то лучше выходит. Течима очень неплох с топором, да и Усанува ловок с копьем, а уж ты, Арма, Шалигай и тем более Кай — просто умельцы. И я просто так сдаваться не собираюсь. А Эша — и тот на дальних хуторах своим кинжалом прихватил разбойничка. А вот если врага будет много…

— Что тогда? — спросила Арма, все пытаясь высмотреть хоть какой ориентир на плоской степи. Горизонт вытянулся в линию, ни холмика, ни деревца, и всюду стояла стеной чуть ли ни по грудь сухая трава, словно вовсе не знала дождей степь, или так и было задумано — поднять стебли, высушить да ждать удара молнии, чтобы обратить десятки лиг в черную плешь.

— А вот и не знаю, — сокрушенно развел руками Тару. — Раньше я на пустотников рассчитывал, они трое целой армии стоили, а теперь только Илалиджа осталась. Как она с мечом? Да и по-любому — баба.

— И я баба, — скривила губы Арма.

— Это ничего, — погрозил ей пальцем старик. — Главное, чтобы мужик не был бабой, а самой бабе или такой девке, как ты, почтение и поклон. Да и Теша не яблочко-паданец. То, что надо.

— И Илалиджа то, что надо, — уверила старика Арма.

— Увидим, — пробормотал Тару и, обернувшись, окликнул ковыляющего сзади Эшу: — Приятель! Ты же говорил, что магии здесь густо, как воды в ливень, в воздухе висит! Чем твоя магия поможет, столкнись мы с какой мерзостью? Тут ведь где-то и палхи бродят, и мертвых воинов у того же оракула еще предостаточно, и орда лапани за Каем гонится, да и Сарлата еще не избылся! Может быть, наколдуешь что? Или будешь все кинжальчиком тыкать?

— Мой кинжальчик подлиннее некоторых мечей, — огрызнулся, вытирая со лба пот, Эша. — А колдовство времени требует. Это раньше маги как мечники умение вострили. А на голоде как его навостришь? Сейчас в Салпе магии учиться, что в Холодных песках плавать. Эх, будь я помоложе да порезвее, кое-что смог бы. Подожди, старик, вот освободим Салпу, разнесется магия окрест, тут же появятся тебе и боевые колдуны, и тайные маги, и ведуны. Все будет.

— Вот уж избави Пустота от тайных магов, — сплюнул Тару. — Я шаманов-то лапаньских чурался всегда, а ты про магов говоришь!

— Шаманы ведь тоже на голодухе такими стали, — объяснил Эша. — Магии нет, а шаманить надо. Так что им делать? Или извлекать магию из песка да из корней древних деревьев, в которых она столетиями копится, или кровь проливать. Или вот еще древние реликвии пользовать, вроде того же истукана мейккского. Ну, которым Кай перевал открыл. Еще, говорят, бывали каменные ножи из древнего города на реке Натте, бусы там, перстни, сосуды. Для хорошего шамана такая магическая штучка, да еще и с выдержкой в пару тысяч лет, как ларь с золотыми для торговца. Только нагибайся да доставай.

— Из-за этого, что ли, лапани за Каем идут? — спросил Тару.

— И из-за этого тоже, — кивнул Эша. — Но не только. Никто ведь не убегал еще из подземелий Асаны. Никто и не пытался. Вернут они зеленоглазого, словно и не было побега. А не вернут, тут же отыщутся те, кто последует его примеру.

— Я, кстати, — проскрипел Тару, — всегда спросить хотел. Ну, про подземелье это, в Асане которое. Они ж, по слухам, роют там во все стороны, отчего же никто не прорыл себе выход и не удрал?

— Копать много придется, — ухмыльнулся Эша. — К тому же вокруг шатры, лапани хорошо слышат, или я должен тебе о лапани говорить? Да и нельзя прокопать. У лапани всюду уши. И среди заточенных не все сидельцы по приговору совета шаманов, есть и те, кто по особой надобности вниз спущен.

— Это как же? — не понял Тару.

— А вот так, — сплюнул Эша. — Всегда есть особая надобность. И всегда найдется кто-то, кто будет служить ей. Салпой, мой дорогой, не Пустота правит. Пустота только проверки устраивает да кровь отсасывает. А правят те, у кого сила, богатство, кого другие боятся. Так что шагай, Тару, и если ты никому не служишь, то оглядывайся по сторонам и за других заклад не давай.

— Не плюй, — предупредил старика Усанува.

— Это еще почему же? — подбоченился старец.

— Воды мало, идти долго, — объяснил Усанува. — Плевок — тоже вода. Глотать надо, а не плевать. И так гарью пахнет.

— Стой, — поднял руку Кай и, обернувшись, переспросил: — Усанува, а ведь лами славятся чутьем. Только они могут находить по запаху минералы, по сквозняку проходы в пещерах за десятки лиг до белого света. Ты говоришь о гари? Мне тоже показалось что-то похожее, но так ведь ветра нет? Занимается легкими порывами то слева, то справа, то сзади, то спереди. Откуда гарь?

— Так отовсюду, — пожал плечами лами. — И слева, и справа, и сзади, и спереди. Может, костер кто запалил, а ветер дымок от костра и носит.

— Костер в этакой сухоте? — оглянулся Кай. — Где нет ни одной птицы, ни одной мыши, даже мухи нет ни одной? Да тут и костра не надо, искры достаточно и…