Грустно стало от такой перспективы.
В конце концов решил, что пора заняться мне местной географией, а там… будет день — будет пища.
Королевский дворец ничего особенного собой не представлял, разве что большой он был. Но далеко не Зимний, не Царское Село и даже не Гатчина. Вот дворец армейского штаба, в котором мы были вчера — тот точно в будущем станет памятником архитектуры уровня списка ЮНЕСКО.
Королевский дворец в Будвице — это здание в два с половиной этажа с полуподвалом. На уровне мостовой невысокие вытянутые окошки с решетками. Высокий первый этаж — до окон голова не достает, и сами стрельчатые окна не меньше трех метров в высоту. Нормальный второй этаж. И квадратненькие оконца низенького третьего — помещения для слуг, наверное. С улицы дворец неказист, разве что веселенько окрашен по штукатурке в нечто оптимистически бирюзовое на фоне белых межоконных простенков. Даже не скажешь, что тут сам король живет.
В плане дворец напоминает букву «П», или, как говорили в старину, «построен покоем» в три корпуса. Внутри «буквы» не парк, а ровный плац, уложенный большими квадратными плитами из похожего на диабаз камня. На этом плацу ежедневно происходит развод королевской гвардии. Сам не видел, но шепчут, что это красивое зрелище. Наверное, вроде того, что в Лондоне у английской королевы — видел как-то по телику. Пафосно. Для привлечения туристов самое то.
От казармы нас везли, как больших бар, — на хорошей пролетке с кучером в гвардейском лазоревом мундире, фетровой треуголке с галунами и белых штанах. В сопровождении так же обмундированного фельдфебеля. Фактически — лейтенанта, учитывая, что в королевской гвардии чины считаются старшинством на два класса выше армейских. Все чинно, благородно. Извините… Подвиньтесь… Только после вас…
Даже строить нас фельдфебель не пытался.
Удивительно…
Высадив нас внутри дворцового плаца около ажурных чугунных ворот, фельдфебель приказал нам идти за ним одной шеренгой и повел по широкой наружной лестнице на главный этаж между двумя рядами гвардейцев в красных мундирах. Те, как только мы ступили на лестницу, взяли винтовки с примкнутыми штыками «на караул», и где-то за нашими спинами глухо забили барабаны, а вскоре к ним визгливо присоединились фанфары.
Однако почет нам оказали даже не по первому классу, а по высшему.
Рассматривая дворец, я сильно удивился, как внутреннее убранство может не соответствовать внешней скромности здания. Внутри царила даже не роскошь, а самое отвязанное расточительство, которого я никогда не понимал. Однако все было сделано со вкусом и очень красиво.
В тронном зале нас поставили в центре зала в один ряд с двумя генералами и капитаном… простите, уже инженер-майором Вахрумкой.
А многочисленная расфуфыренная до не могу придворная публика жалась к стенам и окнам. Причем женщин в этой толпе наблюдалось больше, чем мужчин.
В глазах у меня рябило. Несмотря на высокий расписной потолок и большую кубатуру зала, чувствовалась некоторая духота. И вообще я был несколько не в своей тарелке. Не знал, как себя вести, куда ступать и что говорить… Даже не сразу отреагировал на шепот, раздавшийся около моего уха.
Высокий человек в обильно расшитом золотом белом мундире до колен, с золоченым посохом в руках из-за спины шептал мне инструкции:
— На короля сверху вниз не смотреть, ни за какие части тела не хватать, руку не лобызать. Если король протянет ладонь для рукопожатия, то ответить на него нежно. Вас много, а он один. Если все будут его величеству давить ладонь, то отдавите ее напрочь. Если понятно, то не кивайте головой, а слегка пожмите плечом.
Я пожал.
— Прекрасно. Когда вас назовут, то вы четко выходите на середину зала и останавливаетесь в трех шагах от трона. Особо топать не следует, вы не на плацу.
Я снова дернул плечом.
— Молодец. Удачи. — И он уже что-то шептал Йозе, видимо, те же инструкции, что и мне.
Сам монарх по сравнению с придворным окружением показался даже обыденным. Низенький, толстенький, с обвисшими щеками мужик не молодого уже возраста в красной мантии поверх синего гвардейского мундира, в белых панталонах до колен, белых чулках и черных башмаках на высоких каблуках и с золотыми пряжками вышел, держа спину настолько прямо, что казалось, аршин проглотил. Но, посмотрев на большую массивную золотую корону со сверкающими крупными самоцветами, я подумал, что и сам бы так вышагивал, чтобы ее с головы не потерять.
Дамы присели в глубоком реверансе, а мужчины склонили головы. И оставались в такой позе, пока монарх не подошел к трону. Однако садиться на него он не стал.
Следом за королем, дождавшись, когда тот займет свое место, вышла королева Недвига — сухонькая, плоскогрудая, преждевременно состарившаяся женщина с морщинистой тонкой шеей. Драгоценностей на ней висело не меньше килограмма. И все блестело.
Ей оказали те же почести, что и монарху.
Третьим вышел наследник престола — тридцатилетний кронпринц с «оригинальным» для Ольмюцкой династии именем Бисер. В белом мундире гвардейского генерала. С землистым цветом лица и заметными мешками под глазами.
Ему также оказали положенные почести.
«Бедные дамы, — подумал я. — Им постоянно приходится не только приседать, но и стоять в этой неудобной раскоряке, пока августейшая фигура не займет свое место у трона».
И я пожалел их.
Раздался зычный голос, напоминающий эхо из бочки, и церемония награждения началась. Первым из нашего ряда вызвали генерала с языколомательной фамилией, и король надел на него через плечо широкую бело-красную ленту командора ордена Бисера Великого с мечами. Как я понял из поздравлений монарха, это был командир отогузского армейского корпуса, которому удалось остановить прорыв цугульской армии восточного царя, что произошло буквально на днях к югу от того места, где я строил полевой укрепрайон.
Вторым наградили Вахрумку. Тоже орденом Бисера Великого, но только на шею. «За новаторство в области полевой фортификации и создание в рекордные сроки прекрасного укрепрайона, который уже получил положительные отзывы от обживающей его ольмюцкой пехоты». Не знал я, что наши окопы уже сдали в эксплуатацию… Видать, враг приближается, сбивая имперские завесы.
Третьим был я, вышедший на негнущихся ногах, излишне громко чеканя шаг по драгоценному узорному паркету, и вообще немного не в себе.
Король обычной английской булавкой приколол мне на грудь треугольную черно-белую ленточку, на которой болталась бронзовая фитюлька, именуемая Крестом военных заслуг с мечами. Для публики объяснили, что сия награда дадена мне «за спасение офицера на поле боя и ликвидацию вражеской разведки».
Вот так вот: ни много ни мало — «ликвидации вражеской разведки». Бедный враг, смирись и ляг! Кобчик на подлете!
После вручения награды король спросил меня:
— Я слышал, ты перевелся в мою армию?
— Так точно, ваше величество, — гаркнул я, стараясь, чтобы прозвучало браво.
Возможно, даже несколько громче, чем полагалось, потому что король, скривив рот в улыбке, демонстративно поковырял в правом ухе указательным пальцем.
— Ого! — воскликнул он, вынув из уха палец и подняв его вверх. — Точно так же орал мой фельдфебель в мои кадетские годы.
Придворные подхалимски захихикали. А некоторые дамы зааплодировали веерами по ладоням.
— Так тому и быть, — продолжил король свою речь. — Поздравляю тебя фельдфебелем… э-э-э…
— Кобчик, — громким шепотом подсказали монарху.
— Кобчик, — повторил монарх уже громко.
— Рад стараться, ваше величество, — рявкнула моя тушка, ожидая продолжения беседы.
Но король уже махнул рукой, подгоняя следующего награждаемого.
Оба лесовика получили по такому же кресту, как и я. С той же формулировкой.
Справедливо. Воевали мы вместе.
Последним вышел к трону второй генерал из нашей шеренги. Но этого король просто поздравил со званием генерал-лейтенанта. И руку пожал.
Каждое награждение сопровождалось магниевой вспышкой фотографа, который скрывался под черной тканью за треногой своего аппарата.